La moglie è un vegetale.
Basta prolungarle le sofferenze.
Il marito pregava il medico.
Ma la moglie improvvisamente scomparve dalla stanza.
You said:
Григорий нервно расхаживал по своей просторной комнате, обставленной с безвкусной, агрессивной роскошью — такой, какую он обожал и которую презирала его жена Марина. Но сейчас интерьер был ему глубоко безразличен. В голове не прекращая крутится замысел — идеальный, как ему казалось, план, способный превратить его в единственного и полного владельца всего, что принадлежит Марине. Однако недавно в этом плане обнаружилась досадная, почти невероятная ошибка.
Он женился на ней не из любви. Это чувство было ему чуждо. Его двигали холодные, расчетливые цели — власть и деньги. Для него Марина была золотой жилой: успешной, умной женщиной, но слишком доверчивой. Она видела в Григории надежную опору, защитника после тяжёлых лет одиночества, когда она одна растить дочь. А он воспринимал её как объект, который необходимо взять под контроль.
Единственной помехой с самого начала стала Лиза — её дочь. Девочка с проницательным взглядом, слишком серьезным для её возраста. Она словно видела сквозь фасад вежливости и показной заботы, чувствовала пустоту внутри Григория. Её молчаливое недоверие раздражало больше, чем любые открытые обвинения.
Мысли снова вернулись к аварии. Он до сих пор ощущал во рту металлический привкус триумфа, когда получил звонок о том, что машина Марины слетела с трассы. Тормоза — банальная, аккуратная поломка, организованная за хорошее вознаграждение. Все должно было быть быстро и чисто. Но Лиза… Проклятая девчонка внезапно отказалась ехать с матерью, сославшись на экзамены. Осталась дома. Жива. Здорова. И, скорее всего, догадывается обо всем.
Григория выводило из себя даже то, что бизнес Марины продолжает работать, несмотря на её кому. Фирма функционировала как часы, благодаря её верному заместителю и другим сотрудникам, которые явно не жаловали его. Он уже представлял, как войдет в кабинет Марины, сядет в её кресло и одним росчерком пера отправит всех этих преданных людей куда подальше.
Зазвенел телефон. Он снял трубку, заранее зная, кто звонит.
— Ну? — коротко бросил он в трубку.
С того конца послышались неуверенные оправдания. Его люди снова провалили задание.
— Нигде нет, Григорий Игоревич. Ни на вокзалах, ни в аэропортах. Карточкой не пользовалась, телефон выключен.
Григорий сжал трубку так, что побелели костяшки пальцев. Ярость закипела внутри. На бездарных наемников, на упрямую девчонку, на собственную беспомощность. Он был так близко, а эта мелкая загвоздка может всё испортить. Нужно найти её. Срочно. И сделать так, чтобы она больше никогда не смогла ничего сказать.
Лиза сидела в старом, дребезжащем пригородном автобусе, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу. Она ехала уже несколько часов, меняя маршруты, как заяц, уворачивающийся от псов. Каждый резкий звук заставлял её вздрагивать. Слезы, пролитые ночью, давно иссякли. Остались только страх за маму и ледяная решимость. Она должна это сделать. Ради мамы.
Неделю назад, ещё до аварии, между ними с мамой произошёл странный и важный разговор. Неожиданно начатый самой Мариной. За вечерним чаем она отставила чашку и долго, с какой-то грустью посмотрела на дочь.
— Понимаешь, Лиза, я не всегда была такой собранной и сильной, — тихо произнесла она. — Когда-то я была просто влюбленной девушкой.
И она рассказала о Павле — отце Лизы. О том, как сильно они любили друг друга, о прогулках до рассвета, о горячих спорах и юношеской гордости, которая не позволяла прощать ошибки. О том, как их разлучила интрига лучшей подруги, которая была влюблена в Павла. Марина поверила глазам, не услышав объяснений. А он, не менее гордый, просто ушел.
Когда разговор подходил к концу, мама протянула ей сложенный лист бумаги.
— Вот его адрес. Недавно узнала, где он живет. Деревня, далеко отсюда. Возьми. Вдруг понадобится.
Тогда Лиза не придала словам особого значения. «Что может случиться?» — думала она. Но теперь, вспоминая торжествующую ухмылку Григория после новости об аварии, она всё поняла. Это был тот самый «случай». И теперь этот клочок с адресом стал ее последней надеждой. Единственным шансом спасти маму от человека, которого она сама пустила в их жизнь.
Дорога измотала Лизу до предела. Деревня встретила ее тишиной, запахом сырой листвы и покосившимися заборами. По улицам неслышно плыли сумерки, где-то вдалеке лаяла собака. Лиза стояла посреди этого затерянного уголка, чувствуя себя одинокой и потерянной. Усталость давила на ноги, желудок сводило от голода, но она не позволяла себе сдаваться. Она должна справиться.
Оглядевшись, она заметила у колодца старика в потрепанной ушанке, осторожно набирающего воду. Он показался ей добрым и безопасным. Собрав последние силы, Лиза подошла к нему.
— Здравствуйте, простите, пожалуйста… — голос предательски дрогнул, и она с усилием выпрямилась. — Вы не подскажете, как найти Павла Савельева?
Старик медленно поставил ведро, распрямился со стоном и внимательно оглядел её с ног до головы.
— Савельев? Павел? — старик почесал щетину на подбородке. — Нет, дочка, такого у нас нет. У нас тут Савельевы есть, конечно, да только зовут их чаще Иванами или Степанами. А вот Павла не припомню.
Сердце Лизы замерло. В груди резко потянуло холодом, в горле застыл ком отчаяния. Неужели она ошиблась? Приехала не туда? Может, мама перепутала адрес? Что теперь делать?
— Но… он должен быть здесь, — выдавила она из себя, чувствуя, как глаза начинают наполняться слезами. — Павел Андреевич Савельев.
Старик внезапно хлопнул себя по лбу так, что шапка на бок поползла.
— Ох ты ж, голова моя! Андреич! Вот же, сразу бы и сказала! Конечно, знаем мы его! Он у нас врач, просто кладезь знаний и рук золотых. Всю округу лечит.
Лиза почувствовала, как облегчение накрывает её с головой. Такое, что ноги подкосились. Она еле удержалась на ногах, ухватившись за край колодца.
— Врач? — переспросила она, все ещё не веря.
— А то! Вон там, видишь каменное здание за поворотом? Это наша больничка. Там он сейчас, скорее всего. Просто пройди прямо тропкой — не заблудишься.
Поблагодарив старика сбивчиво, но искренне, Лиза побежала в указанном направлении. Больше не чувствовала ни усталости, ни голода. Только жгучую необходимость поторопить время — ведь каждая минута могла стать решающей.
Она увидела его у входа в одноэтажное здание больницы. Он разговаривал с женщиной, а Лиза остановилась чуть поодаль, чтобы перевести дух и просто посмотреть. Высокий, широкоплечий, с короткой стрижкой, уже тронутой сединой. В нем было что-то спокойное, надёжное. Он был совсем не такой, как на фотографии из маминого альбома, но Лиза сразу поняла: это он. Её отец. Никаких сомнений.
Она решительно шагнула вперёд и прервала их беседу. Женщина бросила на Лизу удивлённый взгляд и ушла. Павел обернулся к девушке, в его серых глазах — таких же, как у неё, — промелькнуло недоумение.
— Чем могу помочь?
Лиза глубоко вдохнула, отбросив волнение и заготовленные слова.
— Меня зовут Лиза. Я ваша дочь. И моей маме нужна помощь. Марине. Её жизни угрожает опасность, и мне больше не к кому обратиться.
Павел замер. Его лицо стало маской изумления, недоверия и какой-то болезненной растерянности. Он вглядывался в черты девушки — знакомый разрез глаз, форма губ, даже выражение лица. Вспышка прошлого, отражение женщины, которую он когда-то любил до боли. И чем дольше он смотрел, тем яснее понимал: это правда.
Шок прошел. Вместо него включился врач — человек, умеющий принимать решения в критических ситуациях. Он взял Лизу под локоть, его прикосновение было уверенным и успокаивающим.
— Хорошо, — сказал он твердо, направляясь к своему кабинету. — Расскажешь всё по порядку.
Тем временем, в нескольких сотнях километров от деревни, Григорий сидел в кабинете врача городской клиники. Он расслабленно откинулся в кресле, одной ногой закинув на другую, и с самодовольной улыбкой наблюдал за доктором.
— Давайте без лишних слов, — процедил он, положив на стол плотный конверт. — Марина уже невосприимчива. Мозг мертв, рефлексы живы. Мы оба это знаем. Зачем затягивать фарс? И для меня, и для вас это станет облегчением.
Врач, мужчина средних лет с уставшим взглядом, вздрогнул. Он переводил глаза с конверта на окно, где в темноте мерцали далекие огни города.
— Я не могу… Это против всех принципов…
— Принципами сыт не будешь, — усмехнулся Григорий. — А здесь хватит, чтобы не только семью прокормить, но и дом у моря купить. Одно движение. Сбой оборудования. Все подтвердят. Подумайте.
Врач колебался. Его взгляд скользил по пачке денег. Григорий видел, как внутри человека идет внутренняя борьба, и был уверен в победе. Он встал.
— Жду вашего звонка, — бросил он и вышел, уже предвкушая свободу и богатство.
Но около трех часов ночи его разбудил телефонный звонок. Лениво потянувшись, он взял трубку, улыбаясь в темноту. Сейчас он услышит долгожданную новость.
— Да, слушаю, — протянул он сонным голосом.
Но вместо соболезнований раздался испуганный, почти истеричный крик:
— Григорий Игоревич! Ее нет! Она исчезла!
— Что?! — он резко сел на кровати. — Как исчезла?!
— Просто исчезла! Кровать пуста! Мы все обыскали!
Через полчаса он уже был в больнице, где царила суматоха. Полиция, встревоженные медики, хаос. Камеры были отключены «для техобслуживания». Единственный свидетель — охранник с явным запахом алкоголя — бессвязно бормотал о мужчине в черном джипе, который угостил его медовухой. После чего охранник «немного задремал».
Григорий слушал, и с каждым словом земля уходила из-под ног. Его обвели вокруг пальца. Он проиграл.
Марина медленно пробуждалась из глубокого, вязкого мрака. Первой пришла память — вспышка света, удар, боль и лицо Григория, искаженное не скорбью, а торжеством. Предательство. Она осознала всё в последний момент перед тем, как сознание покинуло её. Теперь страх охватил её снова, холодный и жгучий. Она попыталась шевельнуться, но тело не слушалось. Лишь хриплый шепот вырвался из губ:
— Лиза…
— Тихо, тихо. Она в безопасности.
Знакомый, спокойный мужской голос проник сквозь пелену страха. Марина с трудом разлепила веки. Сначала мир был расплывчатым, затем очертания стали четче. Перед ней стоял Павел. Старше, с сединой, но всё тот же — с добрыми и внимательными глазами. Она не верила своим глазам. Ей казалось, что это сон или галлюцинация.
— Павел? — прошептала она.
Он улыбнулся, и в уголках его глаз появились знакомые морщинки.
— Я рядом. Ты в безопасности. Мы тебя спасли. Ты в деревне Салоники, в моей больнице.
Его голос был как теплое одеяло на ледяной ветер. Марина ничего не понимала, но чувствовала главное — она вне опасности. Посмотрела на него в последний раз, и глаза сами собой закрылись. Она снова уснула, но на этот раз с легкой, едва заметной улыбкой на губах. Ведь если Павел рядом — значит, всё будет хорошо.
—
Григорий решил, что исчезновение Марины даже к лучшему. Теперь не нужно ждать и строить планы — можно сразу начать процедуру признания её без вести пропавшей. А это почти прямой путь к наследству. Чтобы отметить скорое богатство, он устроил дома шумную вечеринку: музыка гремела на весь дом, шампанское лилось рекой.
Но в самый разгар веселья дверь распахнулась, и на пороге появились люди в форме.
— Григорий Игоревич? Вы арестованы по подозрению в покушении на убийство.
Музыка резко оборвалась. Все взгляды обратились к хозяину дома. И тут из-за спин полицейских вышла Лиза. Она стояла, скрестив руки на груди, с холодным презрением в глазах, и смотрела на того, кого больше не боялась.
Когда наручники щелкнули на его запястьях, Григорий, проходя мимо, процедил сквозь зубы:
— Зря радуешься, гаденыш. Твоя мамаша всё равно долго не протянет. Надеюсь, загнется где-нибудь в канаве.
Лиза не дрогнула. Спокойно встретив его взгляд, она чуть улыбнулась и тихо ответила:
— Не дождёшься. Мама жива, здорова… И скоро снова выходит замуж. За моего отца.
Полгода спустя. Солнечный день в деревне окутал всё вокруг теплым светом. Марина, полностью восстановившая силы, сидела на веранде дома Павла и спорила с ним — легко, почти игриво. В её глазах сверкало счастье, лицо цвело здоровьем.
— Паша, я не могу здесь остаться навсегда. В городе у меня бизнес, друзья…
— А я не могу вот так взять и уйти от своих пациентов, — упрямо качал головой Павел. — К тому же воздух здесь другой.
Их диалог прервала Лиза, которая вышла на веранду с подносом, на котором дымился чайник и стояли чашки.
— Ну вы и вправду как дети, — покачала она головой, глядя на них с добрым укором.
Павел и Марина переглянулись и одновременно рассмеялись. Оба поняли, что Лиза права — вели они себя, как школьники. Но это было прекрасно.
— Хорошо, — сказал Павел, обнимая Марину за плечи. — Давай договоримся: неделя в городе, неделя здесь.
— Согласна, — улыбнулась она и поцеловала его.
Лиза наблюдала за родителями, чувствуя, как внутри разливается тепло. Всё стало на свои места. У нее снова была семья — настоящая, любящая и целостная. Та самая, о которой она когда-то и не мечтала.
translate text into italian
ChatGPT said:
Grigory camminava nervosamente per la sua spaziosa stanza, arredata con un lusso volgare e aggressivo — esattamente ciò che lui amava e che sua moglie Marina detestava. Ma ora quell’arredamento gli era profondamente indifferente. Nella sua mente continuava a frullare un progetto — perfetto, a suo avviso, un piano capace di renderlo unico e pieno proprietario di tutto ciò che appartenesse a Marina. Tuttavia, di recente in quel piano si era insinuato un errore fastidioso, quasi incredibile.
Non si era sposato con lei per amore. Quel sentimento gli era estraneo. Lo muovevano obiettivi freddi e calcolati — potere e denaro. Per lui Marina era un giacimento d’oro: una donna di successo, intelligente, ma troppo fiduciosa. Lei vedeva in Grigory un appoggio solido, un protettore dopo anni difficili di solitudine, quando era cresciuta sua figlia da sola. E lui la considerava un oggetto da controllare.
L’unico ostacolo fin dall’inizio era stata Liza — sua figlia. Una bambina dallo sguardo acuto, troppo serio per la sua età. Sembrava scrutare dietro la facciata di cortesia e premura apparente, percependo il vuoto dentro Grigory. Il suo silenzioso diffidare lo irritava più di qualsiasi accusa aperta.
I pensieri tornarono all’incidente. Provava ancora quel sapore metallico di trionfo in bocca quando ricevette la telefonata: l’auto di Marina era uscita di strada. I freni — un guasto banale e accurato, organizzato con un lauto compenso. Tutto doveva andare veloce e pulito. Ma Liza… La dannata ragazzina aveva rifiutato all’ultimo di partire con la madre, invocando gli esami. Era rimasta a casa. Viva. Sana. E probabilmente sospettava di tutto.
Grigory era infuriato persino dal fatto che l’azienda di Marina continuasse a funzionare, nonostante il suo coma. L’impresa marciava come un orologio, grazie al suo fidato vice e agli altri dipendenti, che chiaramente non lo amavano. Si immaginava già seduto alla scrivania di Marina, pronto con una firma a mandare tutti quei leali collaboratori dove non potevano più recare danno.
Il telefono squillò. Prese la cornetta, sapendo già chi stesse chiamando.
— Pronto? — sbottò bruscamente.
All’altro capo arrivarono scuse esitanti. I suoi uomini avevano di nuovo fallito l’incarico.
— Non l’abbiamo trovata da nessuna parte, Grigory Igorevič. Né alle stazioni, né negli aeroporti. Non ha usato la carta, il telefono è spento.
Grigory strinse la cornetta tanto forte da far impallidire le nocche. La rabbia ribolliva dentro di lui. Contro quei mercenari incapaci, contro la testarda ragazzina, contro la propria impotenza. Era così vicino… e invece quel millimetro di errore poteva rovinare tutto. Bisognava trovarla. Subito. E fare in modo che non parlasse mai più.
Liza era seduta nell’osceno, cigolante autobus suburbano, la fronte appoggiata al finestrino freddo. Viaggiava da ore, cambiando percorso come un coniglio che evita i cani. Ogni rumore improvviso la faceva sobbalzare. Le lacrime versate durante la notte si erano ormai asciugate. Restavano solo la paura per la madre e una gelida determinazione. Doveva farcela. Per sua madre.
Una settimana prima, ancora prima dell’incidente, lei e la madre avevano avuto uno strano e importante colloquio. Avviato inaspettatamente da Marina stessa, davanti al tè serale. Appoggiò la tazza e guardò la figlia con una malinconia speciale.
— Sai, Liza, non sono sempre stata così forte e risoluta — disse piano. — Una volta ero solo una ragazza innamorata.
E raccontò di Pavel — il padre di Liza. Di quanto si amassero, delle passeggiate fino all’alba, delle dispute appassionate e di un orgoglio giovanile che non perdonava gli sbagli. Di come li avesse separati l’intrigo di una migliore amica, innamorata di Pavel. Marina aveva creduto alle apparenze, senza ascoltare spiegazioni. E lui, altrettanto orgoglioso, se ne andò.
Alla fine del discorso, le porse un foglio ripiegato.
— Questo è il suo indirizzo. Ho scoperto dove vive. Un villaggio lontano. Tienilo. Potrebbe servire.
All’epoca Liza non diede peso a quelle parole. “Cosa mai potrà succedere?”, pensava. Ma ora, ricordando il trionfante sorriso di Grigory alla notizia dell’incidente, tutto le tornava chiaro. Era quel “caso”. E quel pezzetto di carta rappresentava la sua ultima speranza. L’unica possibilità di salvare sua madre da un uomo da cui lei stessa aveva lasciato entrare nella loro vita.
Il viaggio aveva stremato Liza. Il villaggio la accolse con il silenzio, l’odore di foglie bagnate e recinzioni storte. Il crepuscolo scendeva silenzioso, un cane abbaiava lontano. Liza si trovava in mezzo a quel punto sperduto, sola e smarrita. Le gambe le tremavano dalla stanchezza, lo stomaco brontolava per la fame, ma non si sarebbe arresa. Doveva farcela.
Guardandosi intorno, vide un vecchio con un berretto logoro, chinato a riempire un secchio d’acqua a un pozzo. Le sembrò buono e sicuro. Raccolse le ultime forze e si avvicinò.
— Buongiorno… mi scusi… — la voce le tremò, e si raddrizzò a fatica. — Sa dirmi dove posso trovare Pavel Savel’ev?
Il vecchio appoggiò il secchio, si stiracchiò con un gemito e la scrutò dalla testa ai piedi.
— Savel’ev? Pavel? — grattò la barba. — Qui abbiamo Savel’ev in paese, certo, ma si chiamano più spesso Ivan o Stepan. Pavel non mi sovviene.
Il cuore di Liza si gelò. Un nodo di disperazione le serrò la gola. Forse si era sbagliata? Forse la madre aveva annotato un indirizzo sbagliato? Cosa avrebbe fatto ora?
— Ma… dovrebbe esserci — balbettò, mentre le lacrime le minacciavano gli occhi. — Pavel Andre’evič Savel’ev.
All’improvviso il vecchio si prese il capo tra le mani finché il berretto non gli scivolò sugli occhi.
— Oh, testa mia! Andre’evič! Certo che lo conosciamo! È il medico del paese, un tesoro di conoscenze e mani d’oro. Cura tutti i dintorni.
Un senso di sollievo avvolse Liza. Le gambe le cedettero e si aggrappò al pozzo per non cadere.
— Medico? — ripeté incredula.
— E come no! Vedi quello stabile di pietra dietro l’angolo? È la nostra clinica. Probabilmente è lì dentro. Segui il sentiero e non ti perderai.
Liza lo ringraziò a stento, ma col cuore sincero, e corse nella direzione indicata. Stanchezza e fame erano sparite, lasciando il posto a un’urgente necessità di correre contro il tempo — ogni attimo ora contava.
Lo trovò all’ingresso dell’edificio a un piano. Parlava con una donna; Liza si fermò oltre, per riprendere fiato e osservarlo. Alto, spalle larghe, capelli corti con qualche filo grigio. Un’aria calma e rassicurante. Non assomigliava affatto alla foto nell’album di famiglia, ma Liza capì subito: era lui. Suo padre. Non c’erano dubbi.
Fece un passo deciso e interruppe la conversazione. La donna la guardò sorpresa e se ne andò. Pavel si voltò verso la ragazza, nel suo sguardo grigio balenava stupore.
— Posso aiutarti in qualcosa?
Liza inspirò a fondo, scacciò l’emozione e le parole preparate.
— Mi chiamo Liza. Sono sua figlia. Mia madre ha bisogno di aiuto. Marina. La sua vita è in pericolo, e non ho più a chi rivolgermi.
Pavel impallidì. Il suo volto mutò in una maschera di incredulità, diffidenza e dolorosa confusione. Studiava i lineamenti della ragazza — la piega degli occhi, la forma delle labbra, persino l’espressione. Un lampo di passato, il riflesso della donna che aveva amato fino al tormento. E più la osservava, più si rendeva conto: era vero.
Lo shock passò, e al suo posto emerse il medico — un uomo abituato a prendere decisioni nelle crisi. Prese Liza per il gomito, la sua mano era ferma e rassicurante.
— Va bene — disse con fermezza, dirigendosi verso il suo studio. — Raccontami tutto dall’inizio.
A centinaia di chilometri di distanza, Grigory sedeva nell’ufficio del dottore in una clinica cittadina. Si era appoggiato allo schienale, una gamba accavallata sull’altra, osservando con un sorriso di compiacimento il medico.
— Niente giri di parole — disse, posando sulla scrivania una busta spessa. — Marina è già insensibile. Cervello morto, riflessi vivi. Lo sappiamo entrambi. Perché prolungare questo finto spettacolo? Sarebbe un sollievo per me e per lei.
Il medico, un uomo di mezza età dallo sguardo stanco, trasalì. Scosse lo sguardo tra la busta e la finestra, dove scintillavano le luci della città.
— Non posso… È contro ogni mio principio…
— Di principio non si mangia — ridacchiò Grigory. — Ma qui ci sono abbastanza soldi per mantenere la famiglia e comprarmi una casa al mare. Un solo movimento. Un guasto all’apparecchio. Tutti confermeranno. Rifletti.
Il medico esitò. Lo sguardo gli correva sul denaro. Grigory capì la lotta interna e ne era certo: avrebbe vinto.
— Aspetto la tua chiamata — disse, alzandosi ed uscì, pregustando già libertà e ricchezza.
Verso le tre di notte un telefono lo svegliò. Con fare pigro prese la cornetta, sorridendo alle tenebre: finalmente avrebbe sentito l’annuncio atteso.
— Pronto? — mormorò assonnato.
Ma al posto delle condoglianze udì un grido spaventato e quasi isterico:
— Grigory Igorevič! Non c’è più! È scomparsa!
— Cosa?! — balzò sul letto. — Com’è possibile?!
— Semplicemente non c’è! Il letto è vuoto! Abbiamo cercato dappertutto!
Mezz’ora dopo era già in ospedale, fra polizia, medici in allarme, un caos totale. Le telecamere erano state “spente per manutenzione”. L’unico testimone, una guardia con alito d’alcol, bofonchiava su un uomo in un jeep nero che gli aveva offerto dell’idromele. Dopodiché la guardia “si era un po’ addormentata”.
Grigory ascoltava, mentre il terreno gli franava sotto i piedi. Era stato ingannato. Aveva perso.
Marina si risvegliò lentamente da un abisso profondo e gelatinoso. La memoria tornò a sprazzi: una luce accecante, un urto, il volto di Grigory non piegato al dolore, ma al trionfo. Tradimento. Ormai ne era cosciente, subito prima di perdere i sensi. Ora la paura la stringeva di nuovo, fredda e intensa. Tentò di muoversi, ma il corpo non rispondeva. Solo un sussurro rauco uscì dalle sue labbra:
— Liza…
— Piano, piano. Sei al sicuro.
Una voce maschile familiare scacciò l’ombra del terrore. Marina aprì lentamente gli occhi. Prima vedeva tutto sfocato, poi la figura divenne nitida. Di fronte a lei c’era Pavel. Invecchiato, con qualche capello grigio, ma lo stesso sguardo gentile e attento. Non riusciva a crederci: sembrava un sogno o un’allucinazione.
— Pavel? — bisbigliò.
Lui sorrise, e nei suoi occhi comparvero le rughe familiari.
— Sono qui. Stai al sicuro. Ti abbiamo salvata. Sei nel villaggio di Saloniki, nella mia clinica.
La sua voce era come una coperta calda di fronte a un vento gelido. Marina non capiva tutto, ma percepiva la cosa più importante: era fuori pericolo. Gli lanciò un ultimo sguardo, poi chiuse gli occhi. Questa volta un lieve sorriso accennò sulle sue labbra. Con Pavel al suo fianco, tutto sarebbe andato bene.
Grigory decise che la scomparsa di Marina era persino un sollievo. Non serviva più attendere o rimandare: poteva subito far dichiarare la scomparsa e sbloccare l’eredità. Per festeggiare la futura ricchezza, organizzò in casa una festa fragorosa: musica a tutto volume, champagne a fiumi.
Ma nel bel mezzo del divertimento la porta si spalancò, e entrarono uomini in divisa.
— Grigory Igorevič? Sei in arresto per tentato omicidio.
La musica si interruppe di colpo. Tutti gli occhi si fissarono sul padrone di casa. E allora, tra gli agenti, sbucò Liza. In piedi, braccia conserte, con lo sguardo gelido di disprezzo, guardava l’uomo di cui non aveva più paura.
Quando le manette scattarono ai polsi di Grigory, lui le lanciò un ringhio:
— Ti sbagli a essere felice, mocciosa. Tua madre non durerà a lungo. Speriamo che marcisca in un fossato.
Liza non tremò. Lo guardò dritto negli occhi, un lieve sorriso le increspò le labbra e rispose piano:
— Non ci contare. Mamma è viva e sta bene… E presto risposerà. Con mio padre.
Sei mesi dopo, un giorno di sole nel villaggio avvolse ogni cosa con luce calda. Marina, completamente ristabilita, sedeva sulla veranda di casa di Pavel, chiacchierando con lui in tono lieve e quasi scherzoso. Nei suoi occhi brillava la felicità, il volto raggiante di salute.
— Pasha, non posso restare qui per sempre. In città ho il mio business, gli amici…
— E io non posso semplicemente abbandonare i miei pazienti — ripeté Pavel scuotendo la testa. — Inoltre, l’aria qui è diversa.
La loro conversazione fu interrotta da Liza che uscì in veranda con un vassoio: un bollitore fumava e c’erano delle tazze.
— Voi due sembri proprio due bambini — scosse la testa, sorridendo con affetto.
Pavel e Marina si scambiarono uno sguardo e risero insieme. Entrambi capirono che Liza aveva ragione: si comportavano come alunni. Ma era meraviglioso.
— Va bene — disse Pavel abbracciando Marina. — Facciamo così: una settimana in città, una qui.
— D’accordo — sorrise lei e lo baciò.
Liza osservava i genitori, sentendo un calore diffondersi dentro di sé. Tutto era tornato al suo posto. Aveva di nuovo una famiglia — vera, amorevole e completa. Quella che un tempo non osava neanche sognare.
